Еще раз к вопросу о пролетарском характере революции 1917-1918 годов в России

Симонов Ю.В., историк

«Городской рабочий класс Петрограда и Москвы в событиях 1917 года» (некоторые факты о движущих силах октябрьского переворота 1917)

«Не будь войны, Россия могла бы прожить годы и даже десятилетия без революции против капиталистов. При войне это объективно невозможно, либо гибель, либо революция» (Ленин В.И. ПСС, Т.32, с. 31)

«Война не может не вызывать в массах самых бурных чувств, нарушающих обычное состояние сонной психики. И без соответствия с этими новыми бурными чувствами невозможна революционная тактика» (Ленин. ПСС, Т. 26, с. 290-291, «О поражении своего правительства в империалистической войне»)

«Вооруженное восстание есть особый вид политической борьбы» (Ленин. ПСС. Советы постороннего. Т. 34, С. 382)

«В Москве победа обеспечена и воевать некому. В Питере можно выждать». (Ленин. 1 (14) октября 1917 – «Письмо в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы большевикам» (ПСС. – Т. 34. – с. 341).

Основной целью данной статьи является прояснение роли городского рабочего класса («промышленного пролетариата», согласно официальной советской историографии) в событиях 1917 года в Петрограде и Москве, а также уточнение того, что в советской историографии называли «авангардной ролью» промышленных рабочих в радикальной смене власти в России в 1917-1918гг.

Ключевые слова: социальная революция, рабочее движение, красногвардейские отряды, солдатские массы, верхушечный переворот.

Keywords: social revolution, working-class movement, Red guards military groups, soldier’s masses, coup d’état.

Экономическая и политическая обстановка в России накануне 25 октября 1917.

Одним из наиболее дебатируемых вопросов современной историографии, посвященной революционным событиям 1917-1921 гг. в России и других странах бывшего СССР, является характер движущих сил, определявших ход событий периода «победоносного шествия советской власти».

Очередная годовщина «Октября» дает повод еще раз обратиться к некоторым вопросам, связанным с динамикой событий того времени, и уточнить роль различных слоев и классов населения России в них.

Центральным местом в этих дебатах является проблема участия городского промышленного рабочего класса в описываемых событиях.

Известно, что официальная советская историография безапелляционно называла события осени 1917 – начала зимы 1918 года «пролетарской революцией».

Однако ряд вновь открытых фактов позволяет поставить под сомнение этот ключевой постулат советской историографии.

Современная историография революции 1917 года предоставляет уникальную возможность обратиться к реальным событиям, ход и динамика которых с каждым годом уточняется историческими источниками, как ранее использованными, так и вновь открываемыми.

Приведем несколько примеров исследований, появившихся в последние двадцать лет.

В книге Е. Г. Плимака «Политика переходного периода. Опыт Ленина» отмечается роль гарнизона Петрограда в событиях 24-25 октября 1917 года. Однако автор не приводит конкретных цифр и очень поверхностно пишет о соотношении участников восстания и захвата объектов инфраструктуры в столице в ночь с 24 на 25 октября.

Весьма странной представляется его фраза – «отряды красногвардейцев закончили захват всех важнейших объектов в городе» [1] – не подтверждаемая никакими фактами или ссылками.

Впрочем, автор не ставит главной целью своего исследования анализ соотношения сил накануне октябрьского переворота.

Для него главное – анализ взглядов и подходов В.И. Ленина в период до и после 1917 года.

Он же отмечает, что «черты якобинства носил не только Октябрь, этот на наш взгляд пролетарско-якобинский переворот…» [2], связывая, таким образом, роль личности Ленина с «пролетарским» характером октябрьского переворота 1917 года.

Автор принадлежит к советскому поколению историков, к тем его представителям, кто пытается, начиная с периода Перестройки, не догматически переосмысливать советское прошлое и переоценивать его наследие, при этом оставаясь в рамках марксистской «парадигмы» и формационного подхода.

Представляется, что в контексте сказанного использование автором сочетания «пролетарско-якобинский переворот» говорит о многом.

Однако некоторые исследователи «осмеливаются» подвергать сомнению определение событий 1917 года как «пролетарская революция».

Так, исследователь Фельдман М.А., представитель «нового поколения» историков, на основе ряда фактов и их осмысления в статье «Была ли Октябрьская революция 1917 года пролетарской? (Проблемы истории и историографии)» в номере V журнала «Общественные науки и современность» за 2012 год, отмечает:

«Главной силой Октябрьского переворота стали солдатские массы, что не позволяет квалифицировать революционные события осени 1917 г. как “пролетарскую революцию”. Октябрьский переворот в столице был только верхушечным явлением социальной революции в России. Сложное переплетение осенью 1917 г. четырех основных пластов общественного движения рабочих, солдат и крестьян – традиционалистского‚ демократического, радикально-антивоенного и социалистического – было использовано леворадикальными силами для захвата власти (выделение мое)». [3]

Автор делает этот вывод на основе соотношения участников сторон в событиях октября – ноября 1917 года.

Возникает вопрос: что это за «леворадикальные силы», которые пришли к власти в России и других странах бывшего СССР?

Как будет показано далее, под «леворадикальными силами» надо понимать узкую группу радикалов, в основном выходцев из «средних классов», составивших костяк правящей советской бюрократии.

На основе имеющихся источников и со ссылками на ряд авторов, М.А. Фельдман пишет следующее о соотношении основных участников в Москве и Петрограде: «Характерным можно считать такое положение: в Москве в октябрьских событиях 1917 г. участвовали 20 тыс. солдат и 5 тыс. вооруженных рабочих, при этом рабочие красногвардейцы были полностью вооружены только 28–29 октября [Цыпкин, 1977, с. 10, 135]. Укажу также на очень важный момент: в Петрограде основу наступающих на Зимний дворец составили солдаты трех полков Петроградского гарнизона и матросы 2-го гвардейского экипажа [Революционный… 1977, с. 339] [4]

Там же: «Аналогичные процессы происходили и в регионах. Так, сопоставление численности двух основных социальных групп участников октябрьских событий на Урале – 3 тыс. красногвардейцев и свыше 60 тыс. солдат местных гарнизонов края, подпавших под влияние и контроль леворадикального блока большевиков и левых эсеров [Попов, 1983, с. 126, 136], – ясно указывает на то, кто же сыграл основную роль в установлении советской власти в уральском регионе и в России в целом. События осени 1917 г. на Урале только иллюстрируют общие выводы о сущности тех процессов в прошлом России, которые вошли в историю как “Октябрьская революция”». [5]

Отмечая сложный характер событий того времени, автор пишет о том, что «обоснованным представляется суждение о классификации событий октября 1917 г. – весны 1918 г. как леворадикальной революции, включавшей как антидемократические, так и демократические тенденции (выделение мое), основным содержанием которой было выступление 120 солдатских масс против демократического правительства, продолжившего участие в Мировой войне [Игрицкий, 1994, с. 58; Поляков, 1994, с. 44, 49, 54]». [6]

И делает вывод, который кажется парадоксальным с точки зрения, как советской историографии, всех ее направлений, так и с точки зрения «левых» и ангажированных подходов:

«Пролетарии, составили основу антифеодальной революции [Скоробогацкий, 1997, с. 160]. Что же касается подготовки и проведения октябрьского переворота, анализ документов говорит о весьма сдержанной, по сути дела незначительной поддержке его рабочими промышленности России».[7]

Историк А. В. Шубин в книге «Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917», говоря о настроениях, преобладавших среди населения, его различных классов осенью 1917 года, акцентирует настроения в армии и приводит следующие факты: «Уже 11 октября на Съезде Советов Северной области, где из 94 депутатов большевиками был 51 и левыми эсерами 24, А. М. Коллонтай публично сообщила о решении ЦК большевиков осуществить восстание. Таким образом, из этого уже не делали секрета. Делегаты были готовы «начать». Латышские полки и представители флота были готовы действовать». [8]

«Проверкой боеспособности армии и флота осенью 1917 г. стало Моонзундское сражение 29 сентября – 7 октября. Немцы вторглись на Моонзундские острова и в Рижский залив. Распропагандированный левыми Балтийский флот оказал неожиданно серьезное сопротивление немцам. При соотношении сил 300 кораблей на 116 немцы потеряли 9 кораблей, а Балтийский флот только два, один из которых – линкор «Слава» – был затоплен собственной командой, чтобы не достался врагу «Войсковая же масса просто и без затей отказалась сражаться». [9]

Далее о настроениях в армии исследователь пишет:

«Созванное командующим Северным фронтом, левым генералом Черемисовым совещание армейских организаций протестовало против отказа ВРК выводить войска из столицы на фронт (формально гарнизоны Петрограда и Кронштадта были подчинены Северному фронту только 19 октября). Но рычагов воздействия на Петроград у фронтовиков не имелось, кроме одного – прямого подавления сил ВРК. Фронт сочувствовал целям большевиков и давить их не собирался. Ведь они выступали за скорейший мир. Шла большевизация армейских комитетов. Некоторые дивизии выносили резолюции, что готовы находиться на фронте только до 1 ноября. 23 октября начальник штаба округа Я. Г. Багратуни запросил Черемисова о возможности присылки войск в Петроград для защиты Временного правительства. Тот обещал прислать их через сутки после отдачи приказа. Приказ последует, но войска не прибудут. Черемисов не желал «вмешиваться в гражданскую войну». Он понимал, что надежных частей, готовых сражаться за Временное правительство, практически нет». [10]

Автор, со ссылками на ряд источников, приводит данные по количеству и соотношению участников восстания (переворота) в ночь с 24 на 25 октября:

«В ночь на 25 октября большевики перешли в Петрограде в контрнаступление при поддержке левых эсеров и анархистов. Из 150-тысячного гарнизона большевиков поддержало около 50 тысяч (Павловский, 55 Цит. по Думова Н. Г. Указ. соч. С. 334. 56 Цит. по: Головин H. Н. Военные усилия России в Первой мировой войне. М., 2001. С. 392. 416 А.В. Шубин Кексгольмский, Финляндский и 180-й полки, балтийские матросы и др.). Пришлось выделить большой резерв, чтобы присматривать за нейтральными частями (прежде всего основными силами Преображенского полка) и подступами к столице, откуда могли явиться сторонники правительства, вызванные с фронта. В войсках, совершающих переворот, остались офицеры, подчинявшиеся указаниям комиссаров ВРК. В операциях участвовало, по разным данным, от 9 до 20 тыс. матросов, солдат и красногвардейцев, которым правительство смогло противопоставить более 2 тыс. юнкеров, 136 ударниц и около 300 казаков. Небольшая часть казаков, все же явившаяся в Зимний, тоже колебалась: «Хотя на большом заседании представителей совета съезда казаков и говорено было о воздержании от поддержки Временного правительства, пока в нем есть Керенский, который нам много вреда принес, все же мы, наши сотни решили прийти сюда на выручку. И то только старики пошли, а молодежь не захотела и объявила нейтралитет». [11]

И заключает: «Большая часть Петроградского гарнизона сохраняла нейтралитет. Никто не хотел умирать». [12]

Читая книгу Александра Рабиновича «Большевики приходят к власти», нельзя не отметить сходные данные в отношении движущих сил событий конца октября 1917 года в Петрограде, и, хотя автор и не дает детализированных цифр, но динамика событий становится более ясной.[13]

Канадский историк Дэвид Мандель, один из самых известных исследователей истории Русской революции и истории рабочего самоуправления в России (Фабзавкомы), в книге «Петроградские рабочие в революциях 1917 года (февраль 1917- июнь 1918)» выделяет роль рабочего класса как ведущую, что не удивительно, ибо автор сочувствует большевизму, конкретно, в его троцкистской интерпретации.

Однако чтение книги Дэвида Манделя повергает заинтересованного читателя в некоторый ступор.

Так, он пишет, со ссылками на С.П. Мельгунова: «Массовое участие подлинных рабочих в действиях 25 октября отметить нельзя, хотя организацию восстания в теории должны были сделать фабрично-заводские комитеты. Работа на фабриках и заводах утром в день восстания не была остановлена».[14]

Далее: «Зато в Октябре главные вооруженные силы города (выделение мое) стояли на стороне Совета еще до начала восстания. Задача восставших заключалась в том, чтобы занять стратегические точки города и разоружить последних сторонников старого режима. Места для массовых выступлений просто не было». [15]

И далее: «Октябрьская революция несла исполнение надежд рабочим. В противном случае они бы не поддержали ее. В то же время она была отчаянной попыткой спасти Февральскую революцию от контрреволюции. Рабочие понимали, что шансы на успех невелики.

Наконец, те, кто указывают на отсутствие массового участия пролетариата в Октябрьской революции, забывают, что лидеры восстания сами настоятельно просили пролетарские массы оставаться на работе и не выходить на улицу. Троцкий пишет, что после болезненного опыта Июльских дней лидеры восстания боялись лишней крови, которая могла бы деморализовать рабочих. Они убеждали рабочих не выходить на улицу». [16]

Здесь можно привести еще одну прямую цитату из книги:

«Они усиленно убеждали рабочих не выходить на улицу. Петроградский Совет, Совет Петроградских профсоюзов и Центральный Совет фабрично-заводских комитетов совместно выпустили воззвание к рабочим, опубликованное жирным шрифтом на первой странице Правды от 27 октября: «Забастовки и выступления рабочих масс в Петрограде только вредят. Мы просим вас немедленно прекратить все экономические и политические забастовки, всем стать на работу и производить ее в полном порядке. Работы на заводах и во всех предприятиях нужны новому правительству Советов, потому что всякое расстройство работ создает для нас новые затруднения, которых и без того довольно. Все к своему месту! Лучшее средство поддержать новое правительство Советов в эти дни –  исполнять свое дело.

Да здравствует твердая выдержка пролетариата!». [17]

В заключении XII главы книги автор делает заключение о том, что «Октябрьская революция стала кульминацией процесса раскола российского общества, имевшего глубокие корни в его истории и структуре. Октябрь явился восстанием «низов» против «верхов». С этой точки зрения он мог показаться антитезой Февральской революции, которая на недолгое время сгладила существовавшие противоречия. Опыт восьми последующих месяцев убедил рабочих, хотя некоторые были уверены в этом с самого начала, что интересы имущих классов были непримиримо враждебными демократическим целям Февральской революции, что осуществление этих демократических целей требовало новой революции, на этот раз направленной против имущих классов. Это, в свою очередь, означало, что и социальная установка революции должна была стать иной». [18]

С выводом автора о том, что Октябрьская революция стала кульминацией процесса раскола российского общества, нельзя не согласиться.

Однако вопрос, была ли это «пролетарская революция», с учетом всех последующих после 1917 года событий, остается открытым.

В связи с изложенным выше остаются так же открытыми вопросы: «рабочая революция» без участия рабочих – возможно ли такое?

Рассматривал ли автор цитируемой выше книги фактическую роль рабочих масс в рассматриваемых событиях, или его интересовала прежде всего идеологическая составляющая?

Что такое «революция» вообще?

Впрочем, если мы внимательно рассмотрим динамику событий 1949 года в Китае (КНР), то мы увидим некое сходство с событиями октября- ноября в Петрограде и в России в целом.

В Китае рабочие промышленных предприятий, составлявшие не более 1,5 % самодеятельного населения этой огромной страны, в момент наступления НОАК на основные промышленные центры в ходе Гражданской войны также оставались на своих рабочих местах (опять же по настоятельным «просьбам» руководителей «пролетарской революции»).

Еще более удивительными являются примеры других стран «народной демократии» и «реального социализма», где главные действующие лица «социалистических революций» вообще обошлись без участия промышленных рабочих.

Однако проведение аналогий не является основной целью статьи.

Возвращаясь к книге Дэвида Манделя, откровенно симпатизирующего большевикам и Троцкому в частности, нельзя не отметить тот любопытный факт, что автор пытается анализировать события октября-ноября 1917 года в главе под названием «Октябрьская революция и конец революционной демократии».

Стоит отметить, что в следующих главах книги автор рассматривает события, связанные с приходом большевиков (и левых эсеров) к власти, в которых историк останавливается и на таких аспектах, как возникновение рабочей оппозиции власти «советской коалиции» и распыление рабочего класса Петрограда. [19]

В связи с изложенным выше представляется логичным еще раз проанализировать соотношение сил и участников событий осени 1917 года, и прежде всего периода октября-ноября.

Целью данной статьи является уточнение роли городского рабочего класса в событиях 1917 года в Петрограде и Москве.

Несколько слов о военной, экономической и социально-политической обстановке в стране накануне осени 1917 года.

Все историки отмечают углубление экономического, социального и политического кризиса в стране на фоне проигранной войны и продвижения армии Германии; поражение русских армий в Прибалтике (Северный фронт) и на Юго-Западном фронте в июне 1917:

 «Армия обезумевших темных людей бежит…», «…Я заявляю, что отечество гибнет, а потому, хотя и неспрошенный, требую немедленного прекращения наступления на всех фронтах, для сохранения и спасения армии, и для ее реорганизации на началах строгой дисциплины, дабы не жертвовать жизнью немногих героев, имеющих право видеть лучшие дни» – генерал Корнилов в телеграмме Временному правительству от 11 июля». [20]

По разным источникам военные потери России к лету 1917 года составили 7 миллионов человек, включая безвозвратные потери, раненых и пропавших без вести. [21]

 Начиная с марта 1917, после февральских событий года все официальные сводки дают картину падения дисциплины в армии и все растущей розни между солдатами и офицерами, большинство которых поддерживало линию Временного правительства и эсеро-меньшевистских партий на продолжение войны до окончательной победы.

О неудержимом стремлении солдат быстрее покончить с войной свидетельствуют как массовое братание на фронте, так и колоссальный рост дезертирства и уклонения от воинской службы. Так, из 220 пехотных дивизий, стоявших в то время на фронте, в марте 1917 года братание имело место в 165, в 38 из них солдаты обещали немецким и австро-венгерским частям не наступать. Для прекращения братания австро-германское командование, боявшееся проникновения «революционной заразы» в свои войска, вынуждено было применить крутые меры; репрессии на братавшиеся части обрушило и командование русской армии.

О росте дезертирства говорят такие данные: если от начала войны до Февральской революции общее число дезертиров составляло 195130 человек, т.е. в среднем 6300 в месяц, то с марта до августа 1917 года количество дезертиров увеличилось в пять раз, а в период 15 июня – 1 июля (т. е. во время летнего наступления) – даже в шесть раз {6}. Это были так называемые зарегистрированные дезертиры. [22]

Де факто поражение русских армий привело к дальнейшей радикализации масс и к росту популярности большевиков и других радикальных партий и групп (анархисты), рост популярности большевиков в армии и в большом количестве промышленных городов стал фактом времени, имело место то, что называют «завоеванием» большевиками Советов в более чем 30 городах России; в ряде городов большевики победили даже на выборах в местные Думы (Шуя и др.).

Неудачи на фронтах привели к усилению экономического кризиса в стране, начавшегося ранее, еще в период до 1917 года.

К середине 1917 года были видны признаки приближения инфляционного взрыва, который до известной степени был подготовлен и начавшимися тогда изменениями в минимуме гарантированной заработной платы – его повышения добились основные профсоюзные организации Петрограда и Москвы; резко выросший выпуск с августа 1917 года кредитных билетов без золотого обеспечения также внес свою лепту в усиление инфляции; в центральных губерниях России за два месяца, сентябрь/октябрь, цены выросли на 340 %; новые расценки за труд частично смягчили инфляционный удар; политический хаос и анархия в конце 1917 года резко подхлестнули гонку цен и зарплат; разрыв между ними только частично компенсировался «карточной» продажей ограниченного количества продуктов по государственным фиксированным ценам.

Попытки введения карточной системы были предприняты еще последними царскими правительствами; с весны 1917 года в Москве и Петрограде по карточкам продавали хлеб, сахар, а с лета того года – крупу и жиры.

Различие между карточной и рыночной стоимостью важнейших продуктов еще не было велико, однако оно быстро, с каждым месяцем, увеличивалось, ускорялся процесс «натурализации» заработной платы в городах.

Рост аграрных беспорядков и самовольный захват помещичьих и прочих земель крестьянами принял лавинообразный характер, прежде всего в центральных и нечерноземных районах страны, и с этими захватами, по сути, элементами «черного передела», Временное правительство не могло справиться, проявляя неспособность взять ситуацию под контроль.

Отмечен многократный рост забастовок и трудовых конфликтов в крупных городах, прежде всего в Петрограде и Москве.

Политический кризис принимал все более обостренные формы, усиливалось противостояние между основными «акторами» сцены политической борьбы.

На этом фоне Временное правительство с целью урегулирования политического кризиса делает попытки создания квазипарламентских органов, таких, как Демократическое совещание, Предпарламент (Временный совет Российской республики), где были представлены в том числе и большевики.

7 (20) октября 1917 г. ознаменовалось скандалом, который член Предпарламента Н. Н. Суханов назвал «пистолетным выстрелом большевиков».

Однако в рядах большевистского руководства проявился раскол, вызванный отношением к Предпарламенту, ещё в период работы Демократического совещания разделивший большевиков на «правых» и «левых»: первые во главе с Л.Б. Каменевым искали в нём возможности мирного развития революции; вторые во главе с Л.Д. Троцким считали, что это подобранное сверху представительство, не отражающее реальное соотношение сил, призвано подменить собою действительное волеизъявление народа, создать опору правительству, неспособному проводить необходимые реформы и не желающему покончить с войной, и участие большевиков в Предпарламенте означало бы ничто иное, как поддержку Временного правительства. В ЦК голоса разделились примерно поровну; 20 сентября (3 октября) вопрос был вынесен на решение фракции большевиков в Демократическом совещании с участием членов Петроградского комитета РСДРП(б), где сторонники бойкота Предпарламента оказались в меньшинстве (50 против 77). Однако соотношение сил изменилось после того, как Троцкого поддержал скрывавшийся в подполье В.И. Ленин (о том, что вопрос о бойкоте обсуждался, лидер большевиков узнал лишь 23 сентября). Произведённое правительством изменение состава Предпарламента добавило аргументов сторонникам его бойкота.

7 (20) октября Троцкий от имени фракции большевиков огласил декларацию, объяснявшую, почему большевики не считают возможным участвовать в этом предприятии. Речь Троцкого постоянно прерывалась негодующими криками со стороны правых и центра, когда же, после оглашения декларации, большевики покидали зал, большинство, по свидетельству Н. Н. Суханова, махало им вслед руками: «Скатертью дорога!», – полагая, что ничего серьёзного не произошло: для предпарламентского большинства это была «кучка, которую можно было ликвидировать путём репрессий». Левые же были удручены происшедшим: для них, по словам Суханова, это была «подавляющая часть рвущегося в бой, пышущего классовой ненавистью пролетариата, а также истерзанной солдатчины, а также отчаявшихся в революции крестьянских низов», – левые понимали, что большевики уходят «на баррикады». Федор Дан по этому поводу писал:

«Открытым призывом к восстанию был уход большевистской фракции из предпарламента и декларация, прочитанная при этом случае Троцким. Этот уход не только с формальной стороны мешал нашей работе по созданию чисто демократической власти на почве деятельности предпарламента – тем, что затруднял образование левого большинства, – но и по существу ставил эту работу, требовавшую для своего завершения известного времени, под сомнение – тем, что приближал катастрофу и, даже в случае образования демократического правительства, заранее ставил его под ожесточенные удары слева».

Однако, по свидетельству самого Дана, создать «демократическое правительство» не удалось и в Демократическом совещании, при наличии левого большинства, и виновны в том были отнюдь не большевики. [23]

Свой отзыв о демарше большевиков оставил и лидер кадетов П. Н. Милюков:

«Они говорили и действовали как люди, чувствующие за собой силу, знающие, что завтрашний день принадлежит им… Так первый день Совета уже бросил луч света на ожидавшую его судьбу. „Когда сопоставляешь начало и финал торжественного дня“, замечала на другой день одна газета, „то невольно приходишь к выводу, что и новый Совет республики, и стремящееся опереться на него правительство только тогда сумеют вывести страну из настоящего состояния всё возрастающей анархии, когда у министров будет столько же решимости и воли к действию, сколько её у товарища Троцкого».[24]

Суханов далее: «Троцкий, уведя свою армию из Предпарламента, определенно взял курс на насильственный переворот. Ленин заявил, что преступно ждать съезда Советов. Больше пока ничего. Массы – в том же положении. Но ясно, что внутри партии вопрос: как? – поставлен на ближайшую очередь. Он должен быть тут же решен». [25]

Таким образом, «большевизация» Советов и пробольшевистские настроения в армии и части общества стали фактом общественных настроений в стране.

Однако к осени, после известных событий июля 1917 года, нарастает и апатия среди масс, включая рабочие и солдатские массы, факт которой отмечается рядом историков.

Усиление экономического хаоса в России на фоне наступления германских войск (захват земель крестьянами, массовое дезертирство из армии, Фабзавкомы в промышленных городах.

По данным опубликованных в последние годы исследований, фабзавкомы действовали на четверти предприятий страны. [26]

Отмечается рост роли фабзавкомов в управлении промышленными предприятиями и начало «рабочего контроля» на ограниченном их количестве.

О создании Красной гвардии и ее физическом и моральном состоянии накануне событий октября/ноября свидетельствует ряд фактов.

Организационные мероприятия по формированию первых отрядов красной гвардии начались в марте-апреле 1917 года. Так, в Москве 14 апреля на заседании Московского комитета РСДРП(б) было принято Положение о создании Красной гвардии. В Петрограде 17 апреля Собранием представителей рабочих дружин была образована комиссия по формированию рабочей гвардии, а 29 апреля в газете «Правда» был опубликован проект её устава. Выборгский районный Совет 28 апреля постановил преобразовать в отряды красной гвардии отряды рабочей и заводской милиции. 17 мая была избрана комиссия по созданию отрядов Красной гвардии на заседании Совета рабочих депутатов Самары и т. п. Большую роль в создании красной гвардии сыграли фабрично-заводские комитеты. Фактически в марте-апреле вооружённые дружины рабочих, созданные изначально или преобразованные в отряды красной гвардии впоследствии, возникли в 17 городах, в мае-июне – ещё в 24 городах.

Кандидаты в Красную гвардию утверждались по рекомендации трудовых коллективов, местных Советов, профсоюзных комитетов и отделений РСДРП(б). Единой униформы красногвардейцы не имели, они несли службу в гражданской одежде, однако им выдавали удостоверяющие документы и красногвардейские значки (либо нарукавные повязки). Вопрос об оплате деятельности красногвардейцев и бойцов рабочей милиции решался между рабочими коллективами и владельцами предприятий: рабочие требовали выплаты среднего заработка за часы, затраченные на охрану правопорядка, предприниматели платить не хотели. Боевыми подразделениями Красной гвардии являлись десяток (10-15 человек), взвод (4 десятка), дружина или рота (3-4 взвода), батальон (3-4 дружины или роты).

После июльских антиправительственных волнений красногвардейцы были разоружены, а красногвардейские отряды — расформированы, что было констатировано, в частности, на VI съезде РСДРП(б). [27]

Среди современных историков существуют различные точки зрения на состав Красной гвардии: если в советское время утверждалось, что основной состав Красной Гвардии включал прежде всего городской рабочий класс, то в современной историографии нет единого мнения в отношении ее состава, при этом существуют абсолютно полярные точки зрения; например, Фурсов А.И. полагает, со ссылками на определенные источники, что ядром Красной гвардии стали деклассированные элементы. [28]   

По данным некоторых источников, в России к концу 1917 года в Красной гвардии насчитывалось до 200 000 человек. [29]

В данной статье разделяется точка зрения о том, что состав Красной гвардии был смешанным, но преобладающим элементом в ее составе летом-осенью 1917 года были рабочие промышленных предприятий, вопрос о наличии деклассированных элементов в Красной Гвардии, тем не менее, остается открытым.

Дальнейшее обострение ситуации в стране привело к росту радикализации масс населения и армии после июльских событий и поражения русских армий в июньско-июльских наступлениях на Северном и Юго-Западном фронтах, а также к росту сепаратистских настроений в национальных окраинах.

Ленин и другие большевистские лидеры после июльских событий.

Ленин в конце августа 1917 года, находясь в подполье, призывает большевиков к взятию власти (VI Съезд РСДРП(б)).

Однако большинство в ЦК РСДРП(б) с Лениным не соглашаются («рано» и «нецелесообразно»).

В сентябре и начале октября 1917 года взрывоопасная ситуация движется к развязке.

Несколько слов о настроениях среди масс промышленных рабочих накануне событий октября (ноября) того года.

Здесь имеет смысл еще раз сослаться на авторитет такого исследователя в области истории Русской революции, как цитированный выше Н.Н. Суханов (Гиммер), меньшевик-интернационалист, бывший непосредственным свидетелем и участником событий в Петрограде:

«Спрашивается: готов ли был петербургский пролетариат и гарнизон к активному действию, к кровавой жертве – так же как он был готов к восприятию власти Советов со всеми ее благами? Способен ли он был не только принять грозную резолюцию, но и действительно пойти на бой? Пылал ли он не только ненавистью, но и действительной жаждой революционного подвига? Крепко ли было его настроение?

На все это отвечают по-разному. Это очень существенно… Не потому существенно, что от этого зависел исход движения; успех переворота был обеспечен тем, что ему ничто не могло быть противопоставлено. Это мы уже давно знаем и об этом не будем забывать. Но настроение масс, которым предстояло действовать, существенно потому, что это перед лицом истории определяло характер переворота.

На вопрос этот отвечали по-разному. И я лично, как свидетель и участник событий, не имею единого ответа. Настроения были разные. Единой была только ненависть к керенщине, усталость, озлобление и жажда мира, хлеба, земли… Именно в эти недели я, больше чем когда-либо, между редакцией. Предпарламентом и Смольным ходил по заводам и выступал перед «массой». Я имел определенное впечатление: настроение было двойственное, условное. Коалиции и существующего положения больше терпеть нельзя, но надо ли выступать и надо ли пройти через восстание – этого твердо не знали… Многие хорошо помнили июльские дни. Как бы опять чего не вышло!…

Я говорю о среднем настроении среднего массовика. Это не значит, что большевики не имели возможности составить, вызвать и пустить в бой, сколько требовалось, революционных батальонов. Наоборот, эту возможность они, несомненно, имели. Передовые, активные, готовые к жертве кадры были у них в достаточном количестве. Наиболее надежными были рабочие и их Красная гвардия; затем боевой силой были матросы; хуже других были солдаты гарнизона… Боевого материала было достаточно. Но доброкачественный боевой материал был небольшой частью того, что шло тогда за большевиками. В среднем настроение было крепко большевистское, но довольно вялое и нетвердое применительно к выступлению и восстанию».

«Итак, массы политически готовы к ликвидации керенщины, готовы к Советской власти. Они ждут призыва к техническому действию, но, вообще говоря, о нем вовсе не думают. Им говорят: подождем, что 20 или 25 октября решит съезд. Впервые иную ноту я констатирую того же 7 октября, в день исхода из Предпарламента. Но это не более как нота, правда внушительная, но еще ни малейших кораблей не сжигающая, никого ни к чему не обязывающая. В ураганной статье Ленина, посвященной крестьянскому восстанию, мы читаем: «Нет ни малейшего сомнения, что большевики, если бы они дали себя поймать в ловушку конституционных иллюзий, «веры» в созыв Учредительного собрания, «ожидания» съезда Советов и т. д., – нет сомнения, что такие большевики оказались бы жалкими изменниками пролетарскому делу (выделение мое)». [30] 

Историк Яров С.В. также отмечает рост политизации масс, однако он же пишет и об известной доли пассивности среди них, о «падении интереса к политическим событиям, равно как и нежелание участвовать в них на стороне какой-либо партии», которые наметились уже к середине осени 1917 года. «В массе своей, за исключением отдельных отрядов рабочих-активистов и красногвардейцев, петроградский пролетариат не участвовал в Октябрьском вооруженном восстании». (выделение мое). [31]

Об этом же свидетельствует Суханов Н.Н. и протоколы заседания Петроградского комитета РСДРП(б) от 15(28) октября 1917 года, которые достаточно ясно показывают степень апатии среди рабочих масс; эта же степень апатии во многом подвигла Каменева и Зиновьева к написанию известного обращения против проведения вооруженного восстания, опубликованного через газету «Новая жизнь». [32]

Ленин возвращается в Петроград и требует немедленного взятия власти большевиками (возможно, в коалиции с частью эсеров и др. политических течений) до проведения II Съезда.

Уже в советской историографии отмечался факт несогласия части большевиков с Лениным (Зиновьев, Каменев, Ногин, Рыков и др.), однако такое несогласие рассматривалось официальной советской историографией вполне в духе «Краткого курса» как ренегатство и даже «предательство революции».

Обращение Зиновьева и Каменева 18 октября через газету «Новая жизнь» о непринятии требования и проведении восстания обосновывалось слабостью позиции большевиков в стране и неопределенность положения после возможного взятия власти (далее выборы в Учредительное собрание во многом подтвердили известную правоту авторов обращения):

«Ввиду усиленного обсуждения вопроса о выступлении я и тов. Зиновьев обратились к крупнейшим организациям нашей партии в Петрограде, Москве и Финляндии с письмом, в котором решительно высказались против того, чтобы партия наша брала на себя инициативу каких-либо вооруженных выступлений в ближайшие дни. Должен сказать, что мне не известны какие-либо решения нашей партии, заключающие в себе назначение на тот или другой день какого-либо выступления. Подобных решений партии не существует. Все понимают, что в нынешнем положении революции не может быть и речи о чем-либо, подобном «вооруженной демонстрации». Речь может идти только о захвате власти вооруженной рукой, и люди, отвечающие перед пролетариатом, не могут не понимать, что идти на какое-либо массовое «выступление» можно, только ясно и определенно поставив перед собой задачу вооруженного восстания. Не только я и тов. Зиновьев, но и ряд товарищей-практиков находят, что взять на себя инициативу вооруженного восстания в настоящий момент, при данном соотношении общественных сил, независимо и за несколько дней до съезда Советов было бы недопустимым, гибельным для пролетариата и революции шагом.

Ни одна партия, и менее всего наша партия, внутри которой все больше сосредоточиваются надежды и доверие масс, не может не стремиться к власти, к тому, чтобы средствами государственной власти осуществить свою программу. Ни одна революционная партия, и менее всего наша партия, партия пролетариата, городской и сельской бедноты, не может, не имеет права отказываться, зарекаться от восстания. Восстание против власти, губящей страну – неотъемлемое право трудящихся масс, и в известные моменты – священный долг тех партий, которым массы доверяют. Но восстание, по выражению Маркса, есть искусство. И именно потому мы полагаем, что наша обязанность сейчас, в данных обстоятельствах, высказаться против всякой попытки брать на себя инициативу вооруженного восстания, которое было бы обречено на поражение и повлекло бы за собой самые гибельные последствия для партии, для пролетариата для судеб революции. Ставить все это на карту выступления в ближайшие дни – значило бы совершить шаг отчаяния, а наша партия слишком сильна, перед ней слишком большая будущность, чтобы совершить подобные шаги отчаяния «При правильной тактике мы можем получить треть, а то и больше мест в Учредительном Собрании… Наши противники вынуждены будут уступать нам на каждом шагу», – говорилось в статье. [33] Предполагалось составить коалицию с левыми эсерами. 25 октября Каменев был избран председателем ВЦИК. Спустя неделю он покинул этот пост, требуя создать социалистическое правительство с меньшевиками и эсерами. [34]

Интересную мысль по поводу торопливости Ленина с проведением восстания до II Съезда Советов высказывает британский историк Орландо Файджес в статье «Безобидный пьяница», опубликованной в сборнике «Историческая неизбежность?».

Назвав события октября-ноября 1917 года «переворотом, поддержанным меньшинством населения России», он делает предположение:

«Свое нетерпение он оправдывал тем, что любое промедление с захватом власти даст Керенскому возможность организовать репрессивные меры. Петроград сдадут немцам. Правительство переведут в Москву. Съезд Советов запретят. Это, конечно, был вздор. Керенский был совершенно неспособен на такие решительные действия, и в любом случае, как заметил Каменев, правительство было беспомощно и не могло претворить в жизнь какие-либо контрреволюционные намерения. Ленин преувеличивал риск активного противодействия со стороны Керенского для того, чтобы придать силу своим собственным аргументам в пользу превентивного восстания. В прессе появились слухи, что правительство планирует эвакуировать столицу. Это, несомненно, укрепило Ленина в убеждении, что началась гражданская война и что победа достанется той из воюющих сторон, которая нанесет удар первой. «On s’engage et puis on voit». Однако у желания начать восстание до съезда Советов был и другой мотив, не имеющий никакого отношения к военной тактике. Если бы переход власти совершился согласно голосованию самого съезда, результатом, почти несомненно, стало бы коалиционное правительство, состоящее из всех партий. Большевики могли получить самое большое количество министерских портфелей, если бы их распределяли пропорционально, однако все равно им пришлось бы управлять в партнерстве, по крайней мере с левым крылом партий эсеров и меньшевиков, а возможно, и с этими партиями в целом. Это стало бы громкой политической победой Каменева, который, несомненно, оказался бы центральной фигурой в такой коалиции. Под его руководством основная власть принадлежала бы съезду Советов, а не партии. Возможны были бы новые попытки объединить большевиков и меньшевиков. Что касается самого Ленина, он мог бы остаться не у дел – либо по настоянию меньшевиков и эсеров, либо из-за его собственного нежелания пойти на компромисс с ними. Таким образом, он мог бы рассчитывать лишь на маргинальное левое крыло собственной партии.

С другой стороны, если большевики захватывали власть до съезда Советов, Ленин выходил на сцену как важная политическая фигура. Большинство на съезде, вероятно, одобрило бы выступление большевиков, таким образом дав партии право сформировать собственное правительство. Если бы меньшевики и эсеры смогли принять этот силовой захват власти как свершившийся факт, то в кабинете Ленина для них нашлось бы несколько второстепенных мест. В противном случае они могли лишь уйти в оппозицию, а правительство становилось полностью большевистским. Это сводило на нет усилия Каменева по созданию коалиции; Ленин получал диктатуру пролетариата, и, хотя в результате страна неминуемо скатывалась в гражданскую войну, Ленин принимал это – и возможно, даже приветствовал – как часть революционного процесса. Гражданская война была, с точки зрения Ленина, необходимой и важнейшей фазой в любой социальной революции, как углубление «классовой борьбы» в вооруженной стадии. Уже с июля он доказывал, что гражданскую войну начали силы правых и что захват власти следует видеть как вступление в борьбу пролетариата. Представлялось невозможным разрешить «классовую борьбу» политическими методами. Россия разделилась на враждующие лагеря – «военной диктатуры» и «диктатуры пролетариата», и вопрос заключался только в том, какая сторона одержит верх – «кто кого», как любил говорить Ленин. В этом ленинском сценарии вооруженное восстание являлось провокацией для меньшевиков и эсеров. Оно было в равной степени направлено и против Временного правительства, и против других партий, работавших в Советах, а также против тех в его собственной партии, кто готов был пойти на компромисс с ними в советском правительстве». [35]

Еще в ходе заседаний «Демократического совещания», открывшегося в середине сентября по инициативе «соглашателей», возникла заочная полемика между Лениным и членом президиума совещания от большевистской фракции Каменевым относительно оценки деятельности Временного правительства. В первый же день работы совещания большевики, руководимые Каменевым, объявили о недоверии политике Керенского – но не более. Ни слова не прозвучало о крахе самой концепции Временного правительства. По сути, Каменев говорил о недоверии конкретному кабинету в нем. Ленин выразил недовольство этим выступлением, назвав его недостаточно радикальным, предложив начать немедленную подготовку к вооруженному восстанию. Однако заседание ЦК РСДРП(б) под руководством Каменева объявило «совершенно недопустимыми какие-либо выступления»;

Известно, что Ленин отреагировал на обращение Каменева и Зиновьева резко отрицательно и потребовал исключения их из ЦК и из партии (Ленин назвал газету «Новая жизнь» «буржуазной»).

В современной историографии Русской революции отмечаются факты смешанной реакции на призыв Ленина и его сторонников к восстанию.

По словам Суханова, «Агитация против «выступления» имела некоторое отражение в низах. Но совершенно ничтожное, не имеющее значения. На нескольких заводах и в мастерских были приняты резолюции против «выступления». То же было и среди верхушек гарнизона. Между прочим, один из броневых отрядов на собрании солдат и офицеров заявил, что он «для предотвращения анархических выступлений и насилий не остановится перед самыми крутыми мерами».

Значительно большее движение было вызвано вне Петербурга, на фронте; оттуда поступало много телеграмм с протестами против выступления и с обещаниями дать отпор. Но это было отнюдь не массовое и не серьезное явление… А вообще говоря, противники переворота в результате своей кампании не могли похвастаться ничем, кроме «спокойного» или «вялого» настроения в районах». [36] 

Такова краткая предыстория событий октября-ноября 1917 года.

Какова же роль городских рабочих в описываемых событиях, прежде всего в вооруженном восстании, приведшем к власти группу радикалов – большевиков, первоначально в коалиции с левыми эсерами?

В данной статье будут кратко проанализированы события, связанные с вооруженным восстанием осенью 1917 года только в двух крупнейших городах России – в Петрограде и Москве, с точки зрения соотношения сил и численности участников захвата власти и свержения Временного правительства.

Участие рабочих промышленных предприятий в вооруженном взятии власти – соотношение Красной гвардии и солдат петроградского гарнизона в момент захвата власти.

В отношении численности и составу промышленных рабочих в Петрограде и Москве можно привести следующие данные:

На 1 января 1914 г. в так называемой цензовой промышленности Петрограда было занято 242580 рабочих, то на 1 января 1917 г. их уже насчитывалось 384638, то есть на 58,6% больше. [37]

По данным различных источников, в Петрограде и его пригородах к 1 января 1917 года в фабрично-заводской промышленности было занято более 400000 человек, что составило 12 % промышленного рабочего класса России в тот период; в Петрограде также работало несколько десятков тысяч рабочих в строительной и транспортной отраслях.

Свыше 60 % фабрично-заводских рабочих Петрограда в начале 1917 года составляли металлисты, численность которых за годы мировой войны выросла в полтора раза. На 379 петроградских металлообрабатывающих предприятиях, где выполняли заказы военные заказы, работало более 30 % всех рабочих металлообрабатывающей отрасли России;

В текстильной промышленности было занято 40 000 рабочих;

примерно 40 000 – рабочие химических предприятий;

примерно 26 000 – занято в полиграфической и бумажной отраслях;

примерно 13 000 человек – в кожевенной и обувной отраслях.

В Петрограде располагались 14 крупных промышленных предприятий, на которых работали 132 000 рабочих, что дало повод советской официальной историографии утверждать факт самой высокой концентрации рабочего класса в промышленных странах Европы и Америки того времени, а это, как известно из официальных советских курсов по «истории партии» и «истмату», в случае возникновения «революционной ситуации» было основной предпосылкой к «социалистической революции».

Кроме этого, за время войны состав рабочего класса петроградских предприятий в связи с ростом военного производства существенно изменился за счет как крестьян, стремившихся к заработкам, а также кустарей и ремесленников («мелкий бизнес»), так и за счет женщин и подростков самого города Петрограда и его окрестностей; процент новых рабочих по отношению к обществу количеству работающих достиг 40 %; авторы монографии «Питерские рабочие и Великий Октябрь» утверждают, что это значительно изменило мелкобуржуазные настроения в рабочей среде на фоне «социалистических настроений», преобладавших в рабочей среде до событий, связанных с Первой мировой войны. [38] 

Женский труд стал преобладающим на ряде предприятий и даже отраслей – в металлообрабатывающей отрасли их доля составила пятую часть всех металлистов Петрограда; в целом, роль женщин («гендерный аспект») в событиях февраля 1917 года достаточно хорошо освящена в советской и российской историографии; число подростков в возрасте 15-17 лет, занятых  в промышленном производстве, составило в начале 1917 года 32 000 человек, что также сыграло определенную роль в известных событиях. [39]

Около половины нового пополнения рабочей силы на предприятиях Петрограда составили выходцы из деревень. [40] 

Еще одним источником пополнения рабочей силы петроградских предприятий стали беженцы и выходцы из западных районов Российской империи – к концу 1916 года в городе насчитывалось около 100 000 беженцев и эвакуированных из районо ведения боевых действий, среди которых было много квалифицированных рабочих и других специалистов; процент представителей нерусского происхождения среди рабочей силы Петрограда составил к началу 1917 года 15,8 %, среди которых особенно значительное число было представлено финнами, а также поляками. [41]

К событиям октября-ноября 1917 года в Петрограде.

Выше уже отмечалась роль в событиях того года вооруженных формирований Красной гвардии, созданной на ряде промышленных предприятий Петрограда, Москвы и других городов.

В Петрограде по данным из разных источников к октябрю 1917 года в рядах Красной гвардии насчитывалось не менее 20 000 человек, из которых в Красной Гвардии предприятий Выборгского района насчитывалось около 10000 человек. [42]

В ходе вооруженного восстания и взятия Зимнего дворца, ставшего кульминацией восстания, были задействованы следующие силы:

– солдаты Огнеметно-химического батальона и Гренадерского полка (взяли под контроль Тучков мост), им содействовали Красногвардейцы Петроградского и Выборгского районов;

– в занятии петроградских вокзалов были задействованы солдаты Измайловского полка и 6-ого запасного саперного батальона;

– учреждения связи были заняты солдатами Кексгольмского полка (Центральный телеграф, и почтамт);

– матросы заняли Петроградское телеграфное агентство;

– Государственный банк и Центральная телефонная станция были взяты матросами Гвардейского экипажа и солдатами Кексгольмского полка. [43]

В Петроград из Кронштадта утром-днём 25 октября прибыл морской десант в составе 5000 человек с 2 взводами трёхдюймовых орудий. [44]

К вечеру 25 октября на Неве стояли 11 боевых кораблей, а на морском канале в Лигово – линкор «Заря свободы», гораздо более мощный, чем «Аврора» [45], что создавало подавляющее превосходство над силами Временного правительства; около 20000 солдат, матросов и красногвардейцев к 19 часам 25 октября были готовы к штурму. [46]

По некоторым данным, к 20 октября 1917 года Красная гвардия Питера насчитывала свыше 20000 вооружённых и обученных бойцов, а в ходе восстания – более 30000. [47]

При этом гарнизон только в пределах городской черты насчитывал 150 тысяч чел., около 90 тысяч были дислоцированы в пригородах; на Балтфлоте было задействовано 80 000 матросов. [48]

Приведем также некоторые данные по частям, наступавшим на Зимний дворец 25 октября, опять же весьма приблизительные: 5000 красногвардейцев, 7000-8000 солдат, 6000-7000 матросов. [49] 

Однако решающую роль в захвате Зимнего дворца сыграли матросы Балтфлота и солдаты Кексгольмского и Павловского полков.

Что касается участия Красной гвардии в захвате Зимнего дворца, то мнение историков и тех, кто непосредственно участвовал в этой операции, неоднозначно. Так, авторы цитированного выше сборника «Питерские рабочие и Великий Октябрь» пишут следующее: «не подлежит сомнению, что в военных операциях ночи 25 октября свое место заняли и красногвардейские отряды. Однако выявить конкретную роль петроградских красногвардейцев на данном этапе вооруженного восстания весьма трудно из-за состояния источников. Данные сохранившихся делопроизводственных источников и материалов прессы как будто говорят только о воинских частях, участвовавших в занятии вокзалов… соответственно этому описываются данные события и в научной литературе. Вместе с тем традиция, идущая от научно-популярной литературы и кино, всегда помещает рядом с матросами и солдатами названных выше частей и рабочих-красногвардейцев, отправляющихся во все концы города от Смольного то пешком, то на грузовиках…. В лучшем случае источниками для подобных утверждений были воспоминания бывших рабочих- красногвардейцев тех или иных заводов». [50] 

Авторы этой монографии, в числе которых был и ленинградский историк В.И. Старцев, утверждают также, что никаких данных, подтверждающих участие красногвардейцев в занятии Зимнего дворца и других важных пунктов города в ночь на 25 октября, пока не обнаружено (выделение мое). [51] 

Но в книге «Штурм Зимнего. Документальный очерк» его автор В.И. Старцев приводит несколько иные данные.

Так, он пишет: «К сожалению, не сохранилось какой-либо сводной ведомости, а тем более поименного списка участников штурма Зимнего дворца. Мы опираемся лишь на разрозненные свидетельства очевидцев, документы ВРК с приказами выйти тем или иным воинским частям, на сведения газет, на отчеты комиссаров ВРК, составленные уже после событии, в начале ноября 1917 г., наконец, на воспоминания участников. Точную цифру участников штурма Зимнего назвать невозможно (выделение мое). Подсчеты, сделанные историками по косвенным источникам, расходятся между собой. Так, известный ленинградский историк Октября Е. Ф. Ерыкалов и своей монографии, вышедшей в свет еще в 1966 г., называет число 18-20 тысяч человек, включая 7-8 тысяч солдат, 6-7 тысяч матросов и около 5 тысяч красногвардейцев. Автор данного очерка также делал примерные подсчеты, которые, правда, дают несколько меньшие цифры. Выше приводились уже сведения относительно кронштадтского десанта, который в основном состоял из матросов Минной и Машинной школ. К ним присоединилась часть солдат из кронштадтских крепостных полков и некоторые члены команд прибывших из Кронштадта судов – всего примерно 3500-3800. В штурме также частично принимали участие матросы «Авроры», Гвардейского и 2-го Балтийского флотского экипажей. С их учетом было 4000, максимум 4500 человек. Что касается солдат петроградского гарнизона, то среди революционных сил у Зимнего дворца находилось не менее 11 рот гвардейской пехоты. Исходя из штатной численности роты – 250 человек – можно предположить, что общее число революционных солдат равнялось 3000 человек. Число красногвардейцев составляло 3200 человек. Суммарная цифра получится около 11 тысяч человек. Возможно, истинное число участников штурма Зимнего дворца несколько выше, но, без сомнения, меньше, чем указывает Е. Ф. Ерыкалов». [52]

Красногвардейцы, представители Красной гвардии Путиловского завода и заводов Выборгской стороны, тем не менее, активно участвовали в боевых действиях против юнкеров 29 октября; авторы цитируемого издания отмечают, что Красногвардейцы вечером 24 и в ночь на 25 октября «оставались в состоянии боевой готовности, образуя надежный резерв ВРК в случае, если воинские части окажутся недостаточно стойкими». [53] 

И при этом авторы сборника «Питерские рабочие и Великий Октябрь» делают вывод о том, что «подвиг питерских рабочих, свергнувших власть буржуазного Временного правительства, настолько велик, что не нуждается в мелочном приукрашивании»!!!! [54]

Детальный анализ событий и действий их активных участников, однако, позволяет сделать несколько иной вывод, а именно тот, что Красная гвардия играла в описываемых событиях скорее вспомогательную роль, а отряды Красной гвардии составляли своеобразный резерв; основную роль в победе октябрьского восстания в Петрограде все же сыграли части питерского гарнизона, перешедшего на сторону большевиков, левых эсеров и анархистов.

Обстановка и события в Москве накануне и в период вооруженного восстания октября 1917 года – состав рабочих промышленных предприятий и их роль в захвате власти.

Определенный промышленный подъем, вызванный войной, а также эвакуацией ряда промышленных предприятий из западных губерний в Москву в результате отступлений русских армий с Западных фронтов привел к увеличению численности рабочих промышленных предприятий города.

На 23 мая 1917 в Москве историками отмечается следующий состав рабочих промышленных предприятий:

518 000 – общая численность промышленных рабочих на территории Москвы, включая пригороды,

из них: 265 000 – фабрично-заводские рабочие; 100 000 – рабочие мелких предприятий, 44000 – рабочие транспортных предприятий; 36 000 – чернорабочие (здесь, однако, требуется уточнение – по каким критериям относить к «чернорабочим», а также к категории «рабочих» в целом); 24 000 – строители; 22 000 – рабочие сферы услуг; 2 000 – работники сельхоз сектора; к этой же категорий «рабочих» А.И. Степанов относит и безработных – 25 000 человек.

Среди самодеятельного населения Москвы рабочие летом – осенью 1917 года составили 52 % по отношению ко всему самодеятельному населению города, в Петрограде – 40 %, из которых доля фабрично-заводских рабочих в Москве – 27 %, в Петрограде – 16 %;

Численность металлистов в Москве – более 140 000, из которых 81 000 работали на предприятиях металлообрабатывающей отрасли, 21 000 – в железнодорожных депо и мастерских, 18 000 – в мастерских мелкой промышленности, 7 000 – в обслуживании машин и механизмов на предприятиях других отраслей, 6 000 – в трамвайных мастерских, 5 000 – в «снарядных» мастерских крупных текстильных предприятий, 2 000 – в автомобильных мастерских и гаражах, и 7 000 безработных металлистов.

Отмечен приток определенного числа рабочих в Москву в результате стихийной «демобилизации» армии и амнистии политзаключенных, в результате чего в Москву на предприятия вернулись с фронта 30 000 кадровых рабочих, а также 2 000 репрессированных в царское время рабочих активистов, в основном придерживавшихся крайне радикальных настроений (большевизация), которые составили ядро Московской Красной гвардии. [55]

Что касается Красной гвардии Москвы, то по данным источников, численность Московской рабочей Красной гвардии составила 30 000 человек, и именно ее отряды вместе с большевизированными солдатами московского гарнизона вели в течение 10 дней бои с отрядами юнкеров во главе с полковником Константином Рябцевым, эсером по убеждениям. [56]

Рабочие промышленных предприятий Москвы – ударная сила большевиков?

Помимо Московской рабочей Красной гвардии, в боевых действиях в Москве как часть ударных сил МВРК, созданного 25 октября (7 ноября), то есть позже, чем в Петрограде, приняли участие солдаты «двинцы» (800 солдат 5 армии Северного фронта, в июне того же года принявших большевистскую резолюцию за прекращение войны, затем разоруженных и интернированных по приказу Временного правительства, затем переведенных из тюрьмы в Латвии в районе Даугавпилса (Двинска) после наступления германской армии в Бутырскую тюрьму в Москве, затем освобожденные из тюрьмы в сентябре 1917 года; именно они получили приказ МВРК прибыть для охраны Моссовета, а затем первые вступили в бой с отрядом офицеров и юнкеров на Красной площади; также солдаты 55  запасного пехотного полка, 196-й пехотной стрелковой дружины.

Число активно участвовавших в боях в Москве красногвардейцев – более 300 человек (во главе с большевиками Курашевым, Добрыниным и др.) [57]

Некоторые данные по другим источникам, которые также заслуживают внимания:

Накануне переворота Красная гвардия в Москве насчитывала около 6000 человек, 55% из которых являлись большевиками. [58]

По одним источникам, в ходе боёв численность Красной гвардии выросла до 30 тысяч человек. [59]

Согласно другим, к началу боёв Красная гвардия в Москве насчитывала примерно 10000 человек, причем радикально настроенных солдат гарнизона насчитывалось примерно 50000. [60] 

Имея в виду приведенные факты, можно сделать предварительный вывод о том, что Красная гвардия играла второстепенную роль по сравнению с солдатами и частью офицерского корпуса гарнизона.

В ходе боёв в Москву прибыли ещё не менее 10000 солдат и красногвардейцев. [61]

Некоторые источники утверждают, что в Москве к 20 октября насчитывают около 6000 красногвардейцев, к 27 октября – 10-12 тысяч, в ходе боёв, как отмечалось выше, их число выросло до 30 тысяч человек. [62] 

Из-за нехватки оружия в Москве из 30 000 солдатской массы непосредственно в боевых действиях могло выступить не более 5-6 тысяч человек. [63] 

Недостаток оружия восполнили после 28 октября, когда в Сокольниках были найдены 40 тысяч винтовок.

Согласно данным советского издания ВОСР, в Москву прибыли подкрепления в количестве не менее 5000 бойцов. [64] 

По данным Николая Подвойского, в Москве общая численность восставших и сочувствующих им «достигала 100000 человек, но число участвовавших в боях с оружием в руках не превышало 5000 бойцов, считая в том числе красногвардейцев московского ж/д. узла». [65] 

Итак, опять же по весьма приблизительном подсчетам, 5000 красногвардейцев в Петрограде и примерно 2500 в Москве, причём надо понимать, что далеко не все красногвардейцы были рабочими (еще раз к вопросу о составе Красной гвардии!).

События в Москве, как было отмечено выше, приняли затяжной характер – 10 дней ожесточенных боев, которые привели к многочисленным жертвам как среди самих участников боев с обеих сторон, так и среди мирного населения, что явно не согласуется в приведенным в начале статьи прогнозом Ленина о том, что «в Москве победа обеспечена и воевать некому».

Исторические факты свидетельствуют о том, что в целом в полутора десятках первых боестолкновений в дни Октябрьского переворота побеждали не массы, а артиллерия – именно огромное, подавляющее артиллерийское превосходство плюс готовность разрушать городские кварталы – эти два фактора позволили большевикам победить в большинстве эпизодов.

Так было в Петрограде 25-26 октября, и при подавлении восстания юнкеров 29 октября, на Пулковских высотах, в Москве, Казани, Ташкенте.

В Москве юнкерам даже в голову не пришло применить артиллерию, и они легко отдали артиллерийский склад красным отрядам.

Данные факты еще раз подтверждают вывод о том, что именно регулярные отряды российской армии, причем меньшая их часть, при нейтралитете большей части армии, стали решающей силой, которая позволила радикалам, первоначально представленным коалицией большевиков, левых эсеров и анархистов, захватить власть.

Все приведенные факты свидетельствуют так же и о том, что рабочие отряды («красная гвардия») играли вспомогательную роль в вооруженном взятии власти в том году.

И вновь Н.Н. Суханов:

«По существу дела, переворот совершился в тот момент, когда Петербургский гарнизон, долженствующий быть реальной опорой Временного правительства, признал своей верховной властью Совет, а своим непосредственным начальством – Военно-революционный комитет. Такое постановление, как мы знаем, было принято на собрании представителей гарнизона 21 октября. Но этот акт в данной беспримерной обстановке имел, можно сказать, абстрактный характер. Его никто не принял за государственный переворот…». [66]

И далее:

«Кстати сказать, этим военным заговором меньшевики и эсеры утешались потом несколько месяцев, тыча им в глаза большевикам. Непонятно! Очевидно, восстание пролетариата и гарнизона в глазах этих остроумных людей непременно требовало активного участия и массового выступления на улицы рабочих и солдат. Но ведь им же на улицах было нечего делать. Ведь у них не было врага, который требовал бы их массового действия, их вооруженной силы, сражений, баррикад и т. д. Это – особо счастливые условия нашего октябрьского восстания, из-за которых его доселе клеймят военным заговором и чуть ли не дворцовым переворотом.

Эти остроумные люди лучше бы посмотрели и сказали: сочувствовал или не сочувствовал организаторам октябрьского восстания петербургский пролетариат? Был ли он с большевиками, или большевики действовали независимо и против его воли? Был ли он на стороне совершившегося переворота, или он был нейтрален, или был против него?

Тут двух ответов быть не может. Да, большевики действовали по полномочию петербургских рабочих и солдат. И они произвели восстание, бросив в него столько (очень мало!) сил, сколько требовалось для его успешного завершения… Виноват: большевики бросили в него по халатности и неловкости гораздо больше сил, чем было необходимо. Но это не имеет никакого отношения к самому понятию восстания (выделение мое)». [67]

Питерский историк Константин Тарасов, автор изданной недавно книги «Солдатский большевизм. Военная организация большевиков и леворадикальное движение в Петроградском гарнизоне. (июнь 1917-март 1918)», исследуя роль Петроградского гарнизона в рассматриваемый период, попытался определить причины большевизации солдатских масс в событиях 1917 года в целом и накануне октября того года в частности, как и роль большевизации гарнизонов в захвате власти руководством большевиков в октябре 1917 года. [68] Говоря о численности гарнизона Петрограда, автор со ссылкой на определенные источники дает такие данные: «В октябре 1917 г. Петроградский гарнизон, несмотря на регулярную отправку маршевых рот и расформирования, связанные с Июльскими событиями, представлял значительную силу. В октябре, согласно данным штаба Петроградского военного округа, в наиболее крупных воинских частях города находилось не менее 90 тыс. военнослужащих (см. схему 1, Приложение)». [69]   

В заключении своего исследования он пишет: «Характер событий в Петрограде и ближайших окрестностях позволяет усомниться в их интерпретации как Октябрьского восстания. Спонтанности в действиях солдат гарнизона, непосредственно участвовавших в отстранении Временного правительства от власти, не наблюдалось. Скорее следует говорить о вооруженном разрешении конфликта между ВРК и Петроградским Советом, с одной стороны, и штабом Петроградского военного округа и Временным правительством – с другой. Используемый для описания событий 24-25 октября термин «переворот» не является оценочным. Он характеризует лишь событие смены власти в контексте единого процесса революции в 1917 году». [70]

Исследователь, делая выводы, отмечает:

 «Современная историография революционного движения в армии в основном критикует концепцию советских историков об объективных предпосылках Октябрьской революции, о постепенном переходе солдат на позиции большевиков и вообще первенстве партии в этом процессе. Такая оппозиция приводит, с одной стороны, к преувеличению спонтанного, неконструктивного, «бунтарского» элемента в поведении военнослужащих. В этом вопросе поведение «крестьян в серых шинелях» связывают почти исключительно с их примитивным сознанием сельских жителей и со всеми связанными с ним стереотипами. С другой стороны, там, где все-таки обнаруживается влияние левых сил, оно интерпретируется как разлагающее, навязанное, чуждое по своей сути народу.

Анализ поведения солдат Петроградского гарнизона позволяет усомниться в некоторых выводах современной историографии. Формирование леворадикального движения было связано со специфическим видением солдатами сущности нового режима и источника власти. Среди части военнослужащих было распространено понимание народовластия как прямой демократии, в противовес демократии представительной, утвердившейся под воздействием «комитетского класса», т. е. наиболее образованной части армии.

Попытки коммуникации с властью солдаты осуществляли с помощью резолюций и демонстраций. Часть конфликтов в солдатской среде была обусловлена именно этим различием в понимании нового строя. В определенной степени популяризацию практик прямой демократии проводила партия большевиков. Общеполковые собрания в некоторых воинских частях Петрограда удалось противопоставить комитетам. С их помощью членам Военной организации удавалось добиться усиления своих позиций. Общие собрания запасных воинских частей становились пространством для диалога между активистами партии и солдатской средой. Такое их значение заставляет в принципе отказаться от взгляда на солдат как на пассивный объект политического воздействия. Напротив, в период революции армия превратилась в активного самостоятельного участника политической жизни (выделение мое)». [71]

В заключение было бы к месту привести некоторые факты о проведении II Съезда Советов, о соотношении сил на Съезде и его результатах.

Из 670 делегатов: 360 – большевики, 100 – левые эсеры, 72 – меньшевики, 14 – меньшевики-интернационалисты.

Выборы делегатов Съезда были не прямые, весьма сомнительна прозрачность процедуры выборов.

Осудив «военный заговор», организованный за спиной Советов, съезд покинули меньшевики, эсеры и бундовцы. Известный факт их ухода обрек на поражение Ю.О. Мартова, предлагавшего создать правительство, в котором были бы представлены все социалистические партии и демократические группы. Впрочем, как показали дальнейшие события, поражение потерпел не только лично Мартов как представитель левого течения в меньшевизме, но и меньшевизм в целом как движение в российском марксизме начала XX века.

После ухода Мартова Троцкий предложил резолюцию о том, что уход меньшевиков и эсеров является преступной и отчаянной попыткой лишить Съезд представительности. Ленин предложил резолюцию «Вся власть Советам!» После ухода меньшевиков, через два часа после ареста Временного правительства были ратифицированы «Декрет о мире» и «Декрет о земле».

Принятие Съездом декретов большевиков, принятие решения о создании первого «временного» (до созыва Учредительного собрания) советского «рабоче-крестьянского» правительства (в котором А.Г. Шляпников в качестве комиссара по труду был единственным выходцем из рабочего класса, но он к 1917 году уже не работал на производстве и был длительное время партийным функционером) на основе узкой коалиции большевиков и левых эсеров во главе с Лениным и Троцким.

Итак, Ленин тактически выигрывает, в стране усиливается тенденция к гражданскому противостоянию, вылившаяся в дальнейшем в кровопролитную Гражданскую войну.

Можно также отметить, что переход власти в руки Советов 25 октября 1917 года с юридической точки зрения выглядит весьма спорным и неоднозначным; данный акт был оформлен и «законодательно» закреплен II Съездом Советов рабочих и солдатских депутатов, который не имел в ночь заседания необходимого кворума – 2/3 от общего числа прибывающих делегатов. Лишь 625 делегатов из 1090 прибывших проголосовали за передачу власти Советам, остальные в большинстве своем покинули зал заседания.

Изложенные факты в их совокупности ставят под сомнение основной постулат советской официальной историографии о «рабочей революции» в России и некоторые другие исторические мифы.

«Рабочая революция» в 1917 году?

Некоторые выводы:

  1. Весь период с начала 1917 года до октября/ноября можно охарактеризовать как период всероссийского экономического, политического и социального кризиса, вызванного тяжелым положением России на фронтах Первой мировой войны – в стране возникла уникальная ситуация, которая продемонстрировала обострение всех противоречий многонационального российского общества;
  2. Кризис и резкое ухудшение экономического положения в стране и в обеих столицах привело к радикализации настроений среди масс населения в целом, и городских рабочих в частности;
  3. Февральско-мартовские события продемонстрировали роль радикально настроенных солдат и матросов, а также части офицерства низшего и среднего звена в свержении власти царского правительства, а затем и Временного правительства как не справившихся с экономическим и политическим кризисом в стране;
  4. Настроения рабочих масс также явно эволюционировали в сторону еще большей радикализации, что проявилось во временном росте популярности среди рабочих масс крайне левых партий и движений – большевиков, эсеров и анархистов;
  5. Неспособность Временного правительства всех его составов справиться с кризисом и его последствиями привела к падению его первоначальной популярности, а также к падению популярности социалистических партий и групп более умеренных политических течений;
  6. Весь период 1917 года можно также описать как «большевизацию» настроений среди солдат гарнизонов, расквартированных в обоих крупнейших городах России, а также рост пробольшевистских настроений среди рабочих масс, но при этом среди рабочих сохраняли определенное влияние и другие социалистические партии и группы, прежде всего эсеры, а также меньшевики всех течений, что особенно проявилось в событиях, последовавших уже после захвата власти большевиками и левыми эсерами в октябре/ноябре того года;
  7. Наличие большого количества оружия у восставших уже в феврале в целом привело, по мере роста радикализации и усиления противостояния между основными участниками событий, к росту вооруженной составляющей политического противостояния;
  8. Рабочие петроградских и московских предприятий весной 1917 года организовали отряды вооруженной Красной гвардии со смешанным составом, которые сыграли в дальнейшем определенную роль в захвате власти большевиками и левыми эсерами; вопрос, однако, какова была эта роль?
  9. При более внимательном анализе и с учетом приведенных выше данных эта роль не была решающей в восстании ночью 25 октября;
  10. Решающую роль в захвате власти большевиками и левыми эсерами в Петрограде и Москве сыграли большевизированные гарнизоны солдат и матросов, в основном тех, кто не желал более воевать на фронтах Первой мировой войны;
  11. Красная гвардия играла в описываемых событиях скорее вспомогательную роль, а отряды Красной гвардии составляли своеобразный резерв;
  12. Изложенные факты также говорят о том, что в событиях, связанных с захватом власти большевиками и левыми эсерами, приняла участие весьма незначительная часть как гарнизонов Петрограда и Москвы, так и рабочих масс;
  13. Дальнейшая история Красной гвардии, а также история политических настроений рабочих масс уже при власти большевиков и левых эсеров, и далее, в условиях однопартийной диктатуры РКП(б), свидетельствует о том, что формирования, подобные Красной гвардии, в определенный период вносят свой вклад во взятие власти группой радикалов – выходцев из рядов полуинтеллигентов (Сталин, Молотов и др.) и интеллигенции (большинство), однако этим их роль и ограничивается;
  14. Основной вопрос, на который необходимо ответить, заключается в ином: насколько участие вооруженных рабочих в вооруженном захвате власти совместимо в целом с понятием «власти рабочих» и «диктатуры пролетариата» как диктатуры класса, который группа левых радикалов, реально пришедших к власти, считала своей основной политической опорой? Или, иными словами, брал ли реальную власть вооруженный рабочий класс или его часть, или эту власть захватывали иные группы населения?
  15. Правомерно также поставить и проблему возникновения «диктатуры без пролетариата», что делают некоторые историки, как российские (С. В. Яров, Д.О. Чураков), так и зарубежные (Э. Карр, И. Дойчер, М. Левин, Д. Коул и другие);
  16. История других стран так называемого «реального социализма» демонстрировала сходные примеры захвата власти группой радикалов, которые опирались на вооруженную силу как армии и спецорганов («силовиков»), так и определенных групп «революционно настроенного» населения, в том числе рабочих промышленных предприятий (Чехословакия в 1948 г.- особый случай, но отнюдь не выпадающий из общего контекста);
  17. Одним из самых ярких примеров в этом ряду является захват власти группой вооруженных радикалов-выходцев из средних слоев населения на Кубе в 1959 году, где коммунисты (СНП) вообще практически не имели отношения к вооруженной борьбе и с крайним опасением относились к лидерам Движения 26 июля;
  18. Правомерно также поставить и вопрос об отношениях между классами и слоями населения в целом в странах и обществах, где радикализация политических настроений достигает в определенный момент истории особого обострения, в результате чего к власти приходят группы радикалов, но не классы.

Список литературы:

1) Плимак Е. Г. Политика переходной эпохи. Опыт Ленина. – М., 2004. – С.153.

2) Там же. – С. 157.

3) Фельдман М.А. Была ли Октябрьская революция 1917 года пролетарской? (Проблемы истории и историографии). – 2012. Номер V.

4) Там же. – С.118.

5) Там же. – С. 118.

6) Фельдман М.А. Была ли Октябрьская революция 1917 года пролетарской? (Проблемы истории и историографии). – 2012. Номер V. – С. 119-120.

7) Там же. – С.120.

8) Шубин А.В. Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917. – М., 2014. – С. 398

9) Там же. – С. 402.

10) Шубин А.В. Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917. – М., 2014. – С. 409-410.

11) Там же. – С. 415-416.

12) Там же. – С. 416.

13 Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция 1917 года в Петрограде. Перевод с английского. – М., 1989. – С. 294 -300.

14) Мандель Давид. Петроградские рабочие в революциях 1917 года. (февраль 1917-июнь 1918г.). – М., 2015. – С. 380.

15) Мандель Давид. Петроградские рабочие в революциях 1917 года. (февраль 1917-июнь 1918г.). – М., 2015. – С.380.

16) Там же. – С. 381.

17) Там же. – С. 381. Со ссылкой на «Правду» от 27 октября 1917 г.

18) Мандель Давид. Петроградские рабочие в революциях 1917 года. (февраль 1917-июнь 1918г.). – М., 2015. – С. 409.

 19) Мандель Давид. Петроградские рабочие в революциях 1917 года. (февраль 1917-июнь 1918г.). – М., 2015. – С. 410-484

20) http://www.illuminats.ru/home/29-new/5357–1917-,     https://history.wikireading.ru/32374.

21) Кавтарадзе А. Июньское наступление русской армии в 1917 году // Военно-исторический журнал № 5. – 1967. http://www.grwar.ru/library/Kavtaradze-June/KJ_00.html

22) http://www.grwar.ru/library/Kavtaradze-June/KJ_00.html,

http://1917daily.ru/june_nastuplenie/

23) Дан Ф. К истории последних дней Временного правительства. «Летопись Русской Революции». – Т. I. – Берлин, 1923.

24) Милюков П.Н. История второй русской революции. – М., 2001. – С. 536.

25) Суханов Н.Н. Записки о революции. – Т. 3. – М., 1992. – С. 410.

26) Критический словарь Русской революции. 1914- 1921 гг.  – СПб, 2014. – С. 540-545; 439-447.

27) Из резолюции Бюро ЦК РСДРП(б), 26 марта 1917 г.

28) Конев А. М. Красная гвардия — ядро создания новой армии // Красная гвардия на защите Октября / Отв. редактор Н. Н. Азовцев. – 2-е изд. – М., 1989. – с. 225-226; Фурсов А. И. Курс лекций по русской истории : Лек. 51 Нарастание революционного кризиса в России (июль – октябрь 1917 г.) (18:28 – 18:45). М.: РЭУ им. Г. В. Плеханова. (6 июня 2016); Критический словарь русской революции. СПб, 2016; Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. Издание третье, дополненное. – М.: Советская энциклопедия, 1987; Старцев В. И. Очерки по истории Петроградской Красной гвардии и рабочей милиции (март 1917 – апрель 1918). – М.-Л.: Наука, 1965; Верт Н. Взятие власти большевиками // История Советского государства. 1900 – 1991 = Histoire de l’Union Soviétique. De l’Empire russe à la CEI, 1900-1991 / Пер. с фр. Н. В. Бунтман, Е. С. Дружинина, С. Ю. Завадовская, В. М. Ульянов, А. А. Цеханович. – 2-е изд. — М.: Инфра-М, «Весть мир», 2003; Рабинович А. Большевики приходят к власти // Большевики приходят к власти: Революция 1917 года в Петрограде = The Bolsheviks Come To Power: The Revolution of 1917 in Petrograd / Пер. с англ. и общ. ред. Г. З. Иоффе. – М.: Прогресс, 1989).

29) Критический словарь Русской революции. 1914- 1921 гг. – СПб, 2014. – С. 540-545; 439-447.

30) Суханов Н.Н. Записки о революции. – Т. 3. – М., 1992.

31) Яров С.В. Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих Петрограда в 1917-1923 гг. – СПб, 1999. – С. 32-33.

32) Суханов Н.Н. Записки о революции. – Т.3. – М., 1992.

33) «Новая жизнь», 18 октября 1917.

34) Ленинградский Истпарт. Первый легальный ПК большевиков в 1917 году. – М.-Л., 1927. http://his95.narod.ru/doc15/d27.htm

35) Historically Inevitable? Turning Points of the Russian Revolution. Ed. By Tony Brendon, London. – 2016. – P. 123-141.

36) Суханов Записки о революции. – Т.3. – М., 1992. – С. 270-284-295.

37) http://1917daily.ru/rabochie_1917_god/

38) Питерские рабочие и Великий Октябрь. – Л., 1987.

39) Питерские рабочие и Великий Октябрь. – Л., 1987.

40 Лейберов Н.П., Шкаратан О.И. К вопросу о составе и численности петроградских промышленных рабочих в 1917 г. // Вопросы истории. – № 1, Январь 1961. – С. 42-58, С. 44.

Старцев В.И. Штурм Зимнего. Документальный очерк. – Л. 1987. – С.11 «В Петрограде численность рабочих с начала мировой войны увеличилась в полтора раза и достигла на 1 января 1917 г. почти 400 тысяч человек», при этом автор не приводит ссылок на какие-либо источники.

41) Юхнева Н.В. Об этнических аспектах изучения населения дореволюционного Петербурга. //Сов. Этнография. – 1980. – №1. – С. 26.

42) численность определена по данным выборочного исследования См.: Герои Октября: Биографии активных участников подготовки и проведения Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. – Л., 1967, Е. 2. – С. 807-811; Старцев В.И. в отношении численности Красной гвардии дает близкие данные: «Под руководством большевистской Военной организации находилась двадцати пятитысячная рабочая Красная гвардия Петрограда, бойцы которой во второй половине сентября и в октябре 1917 г. усиленно учились владеть оружием. 22-23 октября прошла общегородская конференция Красной гвардии», «Штурм Зимнего. Документальный очерк». – Л., 1987. – С. 38.

43) Питерские рабочие и Великий Октябрь. – Л., 1987.

 44) Военные организации пролетариата и опыт его вооруженной борьбы. 1903-1917. – М., 1974. – С. 299, 300.

 45) Там же. – С. 299.

46) Там же. – С. 301.

47) ВОСР. – С. 249.

48) Там же. – С. 357.

49) История ордена Ленина Ленинградского военного округа. – М., 1974. – С. 1450.

50) Питерские рабочие и Великий Октябрь. – Л., 1987. – С. 462-463.

51) Там же. – С. 463.

52) «Штурм Зимнего. Документальный очерк». – Л. – 1987, с.100.

53) Питерские рабочие и Великий Октябрь, Л., 1987. – С. 463.

54) Там же. – С. 463.

55) Степанов А.И. Московские рабочие в 1917 году: автореферат диссертации на соиск. степени канд. ист. наук. – М., 1992.

56) Там же.

57) Koenker Diane Mosco Workers and the 1917 Revolution. – 1981, Princeton, USA.

58) Копылов В.Р. Октябрь в Москве и зарубежные интернационалисты. – М., 1988. – С. 80 со ссылкой на ЦГАМО.

59) Очерки истории Московской организации КПСС. – С. 91.

60) Военные организации пролетариата и опыт его вооруженной борьбы. 1903-1917. – М., 1974. – С. 306.

61) Там же. – С. 314.

62) ВОСР. – С. 250.

63) Военные организации пролетариата и опыт его вооруженной борьбы. 1903-1917. – М., 1974. – С. 352.

64) Там же. – С. 354.

65) Подвойский Н.И. Окт. дни в Москве // Год 1917. Россия. Петроград. – М.-Л., 1987. – С. 262.

66) Суханов Записки о революции. – Т.3. – М., 1992. с. 270-284-295.

67) Суханов Записки о революции. – Т.3. – М., 1992. с. 270-284-295.

68) Тарасов К. Солдатский большевизм. Военная организация большевиков и леворадикальное движение в Петроградском гарнизоне (июнь 1917-март 1918). – СПб, 2017. – С. 208-229

69) Там же. – С. 229

70) Тарасов К. Солдатский большевизм. Военная организация большевиков и леворадикальное движение в Петроградском гарнизоне. (июнь 1917-март 1918). – СПб, 2017. – С. 277

71) Там же. – С. 340.