Одноименная глава из работы французского социалиста австрийского происхождения Отто Машла (псевдоним — Люсьен Лора) «Марксизм и демократия», опубликованной в 1940 году. Печатается с сокращениями.
Поскольку буржуазные критики, самодовольно и недобросовестно принимая большевистский тезис, согласно которому ленинизм является единственным подлинным наследником марксистской традиции, из неудачи большевизма в России и на международной арене делают вывод, что потерпел неудачу марксизм вообще, хотя их аргументы, как мы только что видели, легко опровергнуть. Однако феномен фашизма, по-видимому, гораздо более серьезно противоречит всем тем тенденциям, которые породила марксистская мысль за последние 50 лет. В Италии, в Германии и еще в других странах фашизм одержал победу над всеми партиями и группами, заявляющими, правильно или ошибочно, что они являются марксистскими.
Со времен мировой войны капитализм корчился в конвульсиях, возвещающих о его приближающемся конце. Все, что предсказывали Маркс и Энгельс относительно исторических пределов капитализма, и все, что впоследствии добавляли их последователи, от Карла Каутского до Розы Люксембург, Гильфердинга и Реннера, осуществляется сегодня на наших глазах. Объективные условия для социалистического преобразования явно развиваются, но, несмотря на этот неоспоримый факт, народные массы или, по крайней мере, значительная часть этих масс, как будто сбиваются с пути. Должны ли мы заключить отсюда, что если Маркс-экономист был прав, то Маркс-философ истории, Маркс, которому мы обязаны историческим материализмом, ошибался? И что всё здание марксистского учения ошибочно?
Попробуем дать определение феномену фашизма. Прежде всего, очень важно провести четкое различие между фашистским государством и фашистским движением. На данный момент нас интересует только последнее; в следующей главе мы будем иметь дело с тем, что называется фашистским государством и фашистской экономической системой. Основная проблема, которую мы должны здесь прояснить, заключается в следующем: как случилось, что капиталистический упадок породил массовые движения, которые, далекие от того, чтобы привести социалистические партии к власти, полностью уничтожили их, лишив какого-либо легального существования? Следовательно, прежде всего мы должны дать определение фашистскому движению.
Фашизм часто называют «превентивной контрреволюцией», и в этом определении, безусловно, есть доля истины. Диктаторские и тоталитарные тенденции крупного капитала усиливаются по мере того, как рабочий класс приближается к политической власти, независимо от того, происходит ли это парламентскими средствами или путем революционной агитации. В определенные моменты серьезного экономического кризиса даже поддержание уже существующего социального законодательства становится революционным актом, поскольку для того, чтобы поддерживать норму прибыли, капитализм вынужден отказаться, насколько это возможно, от тех уступок, на которые он был вынужден пойти рабочему классу в прежние времена. С этой точки зрения фашизм определенно выглядит как «превентивная контрреволюция».
Однако такое определение игнорирует другой, не менее важный аспект феномена фашизма. Если мы примем это определение за окончательную истину, то такие диктаторы, как Примо де Ривера, Франко, Хорти, Салазар и другие, также окажутся «фашистами», и в этом случае фашизм станет просто синонимом диктатуры. Однако это означало бы лишить его реальных характеристик и отказаться от всех попыток его эффективного анализа. Тот факт, что некоторые из вышеперечисленных диктаторов называют себя фашистами, восхищаются фашизмом и подражают его методам, не избавляет нас от необходимости внимательно изучить объективные социальные основы их диктатуры.
Что отличает фашизм от простой контрреволюции (превентивной или нет) и что отличает фашистскую диктатуру от диктатуры как таковой, так это движение масс, которое составляет неотъемлемую часть феномена фашизма. Муссолини и Гитлер оба пришли к власти благодаря поддержке значительной части народных масс. Хорти, Примо де Ривера, Франко и им подобные взяли власть в результате военных переворотов, а что касается Хорти и Франко, то мы должны добавить помощь иностранного капитализма. Насколько нам известно, эта существенная характеристика фашизма как массового движения была впервые четко описана Генрихом Брандлером на заседании ЦК Коммунистической партии Германии в декабре 1922 года.
С одной стороны, конечно, есть воля крупного капитала положить конец демократии и независимым организациям рабочего класса. С другой стороны, есть массы в состоянии брожения, которые бессознательно оказывают им в этом значительную помощь. Мы сознательно говорим «воля крупного капитала», потому что нет ничего более далекого от истины, чем рассматривать фашизм как тенденцию капитализма в целом.
Фашизм, безусловно, есть массовое движение, и антимарксистское массовое движение, и поэтому на первый взгляд кажется очевидным отрицание марксизма теми самыми элементами, от имени которых марксизм претендует говорить. Может ли быть более убедительное опровержение марксизма?
Постараемся не делать поспешных выводов. Маркс, конечно, заявлял, что развитие капитализма, создавая объективные условия для социализма, создаст также и субъективные условия, развивая зрелость пролетариата параллельно со зрелостью капитализма, но он никогда не говорил, что развитие пролетариата до зрелости, субъективного фактора, будет происходить изо дня в день, и даже предвидел длительные периоды задержки этого процесса. Спрашивали ли когда-нибудь те, кто жалуется на «незрелость» рабочего класса, достаточно ли уже созрел капитализм, чтобы породить социалистическое общество? Можем ли мы требовать, чтобы все жертвы упадка капитализма стали «стопроцентными» социалистами, когда капиталистическая экономическая система еще далека от «стопроцентной» социализации? Одно невозможно без другого. Незрелость очень значительной части рабочих соответствует только незрелости капитализма. Это утверждение может нравиться или не нравиться, но тем не менее это факт. И этот факт не только ни в коей мере не опровергает марксистскую теорию, но, наоборот, подтверждает ее.
Социалистическая трансформация экономической системы является первой революцией в истории человечества, в которой действующие лица, вовлеченные в нее люди, знают, что они делают и почему они это делают. Для всех предшествующих революций был характерен тот фундаментальный факт, что революционеры питали иллюзии относительно природы рождения нового общества; их задачей было освободить последнее из чрева старого общества. Первые христиане древности, религиозные коммунистические секты средневековья и герои 1789 года выполнили историческую миссию, совершенно отличную от той, которую они себе представляли. И в той мере, в какой они были успешны, они способствовали рождению нового общества, весьма отличного от их утопических устремлений. Благодаря Марксу мы знаем сегодня, в каком направлении развивается капитализм и что что должно возникнуть после него. Одна значительная часть рабочего класса уже усвоила эту истину, и усвоила так хорошо, и её социалистические идеи распространились до такой степени, что даже фашистские организации вынуждены использовать более или менее социалистические ярлыки, чтобы захватить недовольные, но еще непросвещенные массы. Лицемерие — это дань уважения порока добродетели.
Те недовольные массы, которые позволяют фашизму управлять собой, заслуживают более пристального изучения. Все наблюдатели сходятся во мнении, что массовые элементы, возбужденные фашизмом против демократии, рекрутируются из буржуазии (включая крестьян) в ходе пролетаризации, из числа безработных (и в особенности из самых молодых) и из некоторых категорий наемных рабочих, еще не достигших классового сознания.
Мы чувствуем себя обязанными особо подчеркнуть здесь факт, которому, по нашему мнению, придается недостаточное значение, а именно: сопротивление распространению фашистской идеологии со стороны масс, принадлежащих к демократическим рабочим организациям или их влияние. Накануне триумфа Гитлера, в царстве террора, при зловещем свете пожара Рейхстага, на последних выборах, которые были еще до некоторой степени свободными, так называемый марксистский блок остался почти нетронутым. Действительно ничтожный процент избирателей, составлявших этот блок, поддался нацистской агитации. Если не считать незначительного числа дезертиров, остается очевидным тот факт, что фашизму не удалось завоевать себе места в массах, организованных профсоюзами и социализмом. Массы людей, маршировавших под фашистский барабан, происходили не из так называемого «марксистского лагеря». Фашистскую революцию не поддержали те, кто ранее был втянут в ряды рабочих организаций и проникся их идеологией. Ее поддержали именно те, кого не коснулось влияние этих организаций, те, кого эти организации игнорировали, или те, кого они пытались завоевать, но потерпели неудачу.
Здесь мы имеем два движения, оба движимые мощными массовыми импульсами, и оба результат капиталистического упадка, и направленные против капитализма, но в одном из этих движений было классовое сознание и глубокая привязанность к демократии как к неотъемлемому элементу социализма, в то время как в другом — непросвещенный бунт, слепой порыв и вера во всемогущество Мессии.
Существование этих двух параллельных восстаний рядом друг с другом никого не должно удивлять. Ввиду незрелости современного капитализма с точки зрения установления полного социализма было бы более удивительным, если бы все жертвы капиталистического кризиса продемонстрировали образцовую социалистическую просвещенность. Гибридный характер нынешнего переходного периода отражается именно в подъеме рядом с просвещенными массами, более или менее знающими, чего они хотят, других масс, едва пробудившихся ото сна, недостаточно просвещенных, чтобы знать, чего они хотят, и готовых попасть в любую расставленную им ловушку. Мы видим здесь антикапиталистическое восстание, в котором чисто инстинктивные и утопические движения прошлых революций вновь появляются рядом с просвещенным движением, направленным к социалистической цели и тем самым глубоко привязанным к демократии, — короче говоря, образованным и организованным рабочим классом. И именно первое из этих двух движений, движение инстинктивное и утопическое, крупному капитализму удается поставить себе на службу и использовать для защиты своих привилегий.
Неужели такое развитие событий было настолько непредвиденным? Еще в «Манифесте Коммунистической партии», опубликованном в 1847 году, Маркс и Энгельс предсказывали, что часть масс, «люмпен-пролетариат», склонна «гораздо больше на роль подкупленного орудия реакционной интриги».
А в 1892 г. Карл Каутский так писал о психологии новопролетаризованных элементов:
«Этот менталитет еще не умер. Склонность к нему есть в каждом пролетарском слое, готовящемся вступить в ряды борющегося пролетариата; она проявляется во всякой стране, пролетариат которой только начинает сознавать недостойность и невыносимость своего положения и становиться социалистом, не имея, однако, ясного представления об общественных условиях и не имея достаточно уверенности в себе, чтобы вести затяжную классовую борьбу. Учитывая, что все больше и больше стран вовлекается в капиталистический способ производства и становится пролетаризированным, ясно, что это мышление первых социалистов-утопистов может вновь и вновь выступать на первый план. Это детская болезнь, которая угрожает всякому молодому пролетарскому социалистическому движению, еще не вышедшему из стадии утопизма».
В этот период эти непросвещенные стремления принимали формы анархизма и бланкизма. Для революций прошлого характерно именно то, что массы, вовлеченные в революционное действие, таскали каштаны из огня для нового меньшинства эксплуататоров, готовившихся занять место старого господствующего класса, режима который отжил свой век. Эти революции разрушили оболочку старого общества и обнажили возникший в недрах этого общества новый экономический и социальный строй.
Однако, если исключить историю древнего Рима, сегодня появился новый фактор: часть привилегированного класса сознательно использует деклассированные и находящиеся в процессе пролетаризации элементы, обеспечивает их средствами и окончательно их коррумпирует.
Фашистское движение — это не просто движение внезапно деклассированных масс; это также движение наемников. Именно хроническая безработица создает резервуар, из которого фашизм предпочтительно черпает свои кадры. В тех странах, которые в течение многих лет страдали от широко распространенной и хронической безработицы, безработные начинают формировать особый класс, очень похожий на пролетариат античности, который, согласно определению Сисмонди, должен поддерживаться обществом, тогда как современный пролетариат поддерживает общество. Долгие годы вынужденного безделья создают особый менталитет, который в конечном итоге выражается в требовании «Хлеба и зрелищ». Так же, как в Древнем Риме пролетариат набирался кликами и фракциями, участвовавшими в борьбе за власть.
Массы, приведенные в движение фашистскими лидерами, состоят из самых разных элементов: всех видов жертв капитализма, все еще недостаточно просвещенных, все еще вне влияния организаций рабочего класса и, наконец, восставших против этих организаций. Они вслепую бросаются на штурм, захватывают цитадель власти и устанавливают в ней своего «лидера». Революция это или контрреволюция? Фашизм, хорошо это или плохо, является революционным движением, по крайней мере, в отношении масс. Однако те, кто дергает за ниточки, явно преследуют другие цели. Так было всегда в истории: в большинстве революций прошлого лидеры движения преследовали цели, отличные от целей их последователей.
Таким образом, фашизм является революционным движением, обращённым в прошлое. Химики знают, что некоторые вещества «в зарождающемся состоянии» реагируют на один и тот же раздражитель иначе, чем когда они полностью сформированы. То же самое и с массами, доведенными до нищеты капитализмом.
Попытаемся, насколько это возможно, проанализировать отличительные и существенные черты этих двух антикапиталистических движений (социалистического и профсоюзного, с одной стороны, и фашистского, с другой), враждебность и столкновение которых так трагически характеризует период, в котором мы живем.
I. Что касается социализма и тред-юнионизма, мы имеем:
а) ясное сознание своей социалистической цели, сознание цели, к которой движется существующее общество; больше нет, как в революциях прошлого, расхождения между провозглашаемыми целями движения и объективной целью общественного развития;
b) сознательное ограничение действия в соответствии с тем, что объективно может допустить существующий порядок на каждой данной стадии своего развития; благодаря историческому материализму и анализу капиталистической экономической системы теперь можно определить цели, достижимые непосредственно в соответствии со зрелостью каждой стадии капиталистического развития;
c) явное желание избежать насильственных столкновений между противоборствующими классами, избежать прежде всего возникновения гражданской войны и добиться того, чтобы необходимые преобразования происходили законным и демократическим путем; это желание диктуется прежде всего признанием, безусловно оправданным, что гражданская война ведет к диктатуре и уничтожает всякую возможность движения к социализму, немыслимого без демократии;
d) более гуманные и цивилизованные методы действий; научный социализм научил рабочих, что враги их не тот или иной человек, не «промышленник А» или «банкир Б», а сам капиталистический строй, откуда вытекает неприятие террористических актов и индивидуального насилия; ликвидация отдельных лиц не может решить социальную проблему.
II. Что касается фашистских масс, то мы имеем:
a) смутные социалистические устремления при мистической националистической экзальтации, абсолютное игнорирование тенденций, определяющих развитие существующего строя общества; утопические идеи в полном разладе с экономической необходимостью, порождающие несоответствие между чисто мнимыми субъективными целями и объективной целью исторического развития.
b) абсолютная неспособность определить, что возможно и в то же время необходимо в данный момент.
с) демагогическое подстрекательство, открыто стремящееся к гражданской войне и не останавливающееся перед перспективой насилия, что является прямым следствием глубокого невежества в экономических, социальных и исторических вопросах.
d) средневековые методы, отмеченные ужасающей жестокостью и садизмом; вся фашистская агитация сопровождается бесчисленными террористическими актами насилия над отдельными лицами и направлена на физическое истребление своих врагов.
Это сравнение ясно показывает огромную воспитательную работу, проделанную за последние 50 лет профсоюзными и социалистическими организациями. Из толпы, которая когда-то реагировала так, как реагируют теперь массы, увлекаемые фашизмом, эти организации превратились в ассоциации свободных и просвещенных людей, понимающих реальные возможности и условия своего освобождения. Однако эта интеллектуальная и нравственная сила была, правда, и причиной их слабости перед натиском масс, доведенных до отчаяния фашистской демагогией, как мы видели в странах, где фашизм беспринципно использовал всё возможное оружие и сокрушил их в неравном бою.
Но из этого сравнения вытекает еще один момент. В свете характеристик, которые мы рассмотрели выше, фашистское движение предстает как движение деклассированных и недавно пролетаризированных элементов, реакция которых очень похожа на реакцию необразованных рабочих столетия назад. И в том, и в другом случае мы имеем насилие без ясно определенной цели, слепой бунт, чисто негативный и разрушительный, и полное незнание причин бедности и средств ее устранения. Причиной поражения рабочих организаций, как профсоюзных, так и социалистических, в странах, где победил фашизм, был нарастающий процесс пролетаризации, ускоренный экономическим кризисом. Люди часто говорили о политических ошибках, совершаемых этими организациями, которые, как говорят, загнали часть разочарованных масс в фашистский лагерь. Бесспорно, что действительно были допущены очень серьезные ошибки. Однако мы должны спросить себя, действительно ли эти ошибки вызвали катастрофу, или же это была скорее неспособность этих организаций, даже если бы они проводили лучшую в мире политику, привлечь и ассимилировать в течение нескольких лет лавину новопролетаризованных элементов, социалистическое и профсоюзное воспитание которых действительно требовало долгого и терпеливого труда.
Если фашизм что-то и доказал, то это, конечно, не «провал марксизма», а скорее глупость тех «марксистов», которые воображали, что и капитализм, и пролетариат достаточно созрели, чтобы сделать возможным создание социалистического общества одним ударом. Минерва, выпрыгивающая во всеоружии из мозга Юпитера, — зрелище, конечно, завораживающее, но социология — не мифология, а марксистская наука не имеет ничего общего с гаданием. Беда только в том, что некоторые гадатели, мнящие себя марксистами, даром снабжают врагов марксизма ценным оружием.
Источник: https://www.marxists.org/archive/laurat/1940/marxism-democracy/ch03.htm#s8